Виталий Михайлович Волович – не только график и художник, он еще и один из негласных символов Екатеринбурга. Неудивительно, что дети выбрали его на роль одного из героев нашей «Энциклопедии». Пока в студии вовсю рисуют портреты и готовят подборку впечатлений о его картинах, мы публикуем интервью, посвященное прошедшей в 2014 году в «Арт – Птице» выставке художника «Малахитовая шкатулка». Может быть, у вас появятся свои вопросы, на которые Виталий Михайлович захочет ответить?

Виталий Михайлович, вы начали иллюстрировать Бажова в 1960 году?

Да, ровно пятьдесят четыре года тому назад. Так что, за давностью лет, я за содеянное уже могу не отвечать. Конечно, шучу – это был, пожалуй, мой первый крупный заказ, ко мне обратилось издательство, чему я, признаться, в то время был очень рад. По нескольким причинам – с Бажовым я общался лично, хотя полноценным знакомством это вряд ли можно назвать. Просто с ним дружила моя мама, которая была литератором и состояла с Павлом Петровичем в одном писательском союзе. Кроме того, дед моей жены - настоящий старатель из Полевского, а там самые бажовские места. Я бывал в окрестностях, делал этюды, нарисовал целую серию уральских пейзажей, так что с материалом, как это принято говорить, познакомился.

А образы персонажей – это ваша идея, или вы расспрашивали старожилов, чтобы создать собирательную картинку?

Есть художники, наделенные редчайшей способностью угадывать физический облик своих героев. Например, Гюстав Доре, который придумал внешность Дон-Кихота, и теперь все представляют себе его именно так, хоть тресни. Я такого таланта лишен, и к лучшему, потому что мне это совершенно неинтересно. Я пытался передать атмосферу, своеобразное метафорическое видение Урала, через некие знаки, через текстуру камней…Выбрал самых интересных, архетипических персонажей – может быть, их было бы больше, но издательство ограничило количество рисунков. Вот Мосин, например, подошел к делу иначе – он рисовал быт, этнографию. И получилось здорово, потому что тема ему знакома, он березовский парень. У меня вышло по-другому. Наверное, потому, что «Малахитовая шкатулка» - это все-таки не мое.

Почему?

Я всеми силами связан со Средневековьем. Хотя в начале шестидесятых этого еще не осознал. С увлечением делал «Шкатулку», мне все было очень интересно, я как раз пытался найти и оправдать свои вкусы, взгляды. А потом получилось так, что я с треском вылетел из местного издательства, как формалист, и отправился покорять Москву, с папочкой рисунков, вместо трех экю. Там меня встретили иронически и любовно, предложили делать иллюстрации к стихам Горького «Песня о соколе» и «Песня о буревестнике». И с «Соколом», как раз, вышла смешная история, которая, в конечном итоге, и вывела меня на нужную тропу.

Расскажите!

Когда книгу напечатали, оказалось, что с одной из иллюстраций вышла ошибка. Сокола, падающего головой вниз, перевернули, и получилось, что он летит, и лапами тормозит, цепляется за воздух. Мне позвонил редактор, Жихарев, и попросил: «Слушай, поговори с главным, скажи, что это твоя творческая идея, тираж готов, исправить ничего нельзя, меня же снимут!» Я проникся, и не очень красноречиво попытался убедить начальство, что мы пришли к такой концепции после долгих споров, что задача сокола – бороться со стихией, и картинка как раз это передает…Видимо, у меня получилось не очень, потому что Жихарева все равно уволили. И к лучшему, он перешел в другое издательство и предложил мне написать творческую заявку – среди предложенных вещей были «Песнь о Сиде» Корнеля и шекспировский «Ричард Третий». И я понял – вот оно, то, что надо. А окончательно убедился после того, как принял участие в конкурсе, который проводили в Лейпциге, на лучшие рисунки к поэме Стивенсона «Вересковый мед». Я на полтора месяца закрылся в мастерской, рисовал, не отрываясь, и в итоге получил за эту серию серебряную медаль. Конечно, награда придала мне определенный вес, я окончательно переехал в Средние века, и с тех пор больше по договорам с издательствами не работал – только по творческим заявкам. Проиллюстрировал «Слово о полку Игореве», «Ричарда Третьего», «Эгмонда». Делал то, что нравилось, и продолжаю до сих пор.

Чем за заняты сейчас?

Я расскажу, конечно, но сначала лирическое отступление. В 1987 году кончилась моя история с издательствами, была разорвана вся эта система заказов, связка «художник – писатель». А мне без книг было тяжело. И я придумал образ книги. Идея родилась давно – когда я делал иллюстрации, то сутками сидел в библиотеках, в театральных мастерских, собирал материалы. И рисовал, конечно – на общую тему, не по заказам. Так появились серии «Пустые панцири», «Цирк»…Выставлять их отдельно, конечно, было нельзя, все подобное зарубалось на корню. А рисунки для книг пропускали. И я назвал свои «Панцири» так – «Иллюстрации по мотивам средневековой литературы из произведений Кретьена де Труа и Готфрида Страсбургского». А цирковую серию обозначил как «Иллюстрации по мотивам произведения Эдуарда Басса «Цирк Умберто». Насколько я знаю, книга на русский до сих пор не переведена. Но мне это не помешало.

Что было дальше?

Так вот, идея запомнилась и вылилась в определенную форму книги. Синтез литературы и художественного отображения, который создает определенную атмосферу. Я выбираю куски подходящих произведений, которые задают единую тему, и добавляю к ним свои иллюстрации. Поясню на примере – «Корабль Дураков», который я закончил буквально вчера, будет состоять из двенадцати глав – «Нашествие», «Вслед за вождем», «Бедный Йорик», «Карнавал», «Возвращение с войны», «Четыре всадника»…В общем, все мои излюбленные мотивы. И в каждой главе – свое литературное наполнение. Изречения из Ветхого Завета, фрагменты заседаний инквизиционных судов, отрывки из «Молота ведьм», Бодлера, Верхарна, Маккиавели, Рабле…Такая своеобразная квинтэссенция нашей действительности через призму художественного воображения. Книга готова, если найдется спонсор, она будет напечатана.

Насколько я понимаю, это далеко не первый ваш проект. Так?

Конечно. Есть сборник «Парад-алле», с иллюстрациями из серии «Цирк» и произведениями Кокто, Аполлинера, и так далее, эротический сборник «Женщины и монстры», куда я включил Катулла, Апулея, Бодлера – в общем, всех героев подобного рода литературы. Мой внук увидел, сказал: «Дед, ты молодец». Есть средневековый сборник, конечно – там «Тристан и Изольда», тот же Кретьен де Труа. Единственное, чего мне жаль – эти книги нельзя приобрести.

Почему?

Вечный вопрос – кому выгодно издавать? Получается, никому. Их напечатали ограниченным тиражом, потому что фирме-спонсору захотелось получить такой вот оригинальный корпоративный презент. На первой странице их логотип и обращение к читателям, упоминание о том, что вот, они приняли участие в благотворительном проекте. Конечно, я получил на руки какое-то количество экземпляров, отнес по одному в библиотеку мэра и Белинку, часть раздал друзьям, и на этом все. Конечно, печально – но что поделать. Это не мешает мне получать гигантское удовольствие от работы. Сам и швец, и жнец, и издатель, и художник. Огромная свобода, которую я, конечно, использую на всю катушку.

А если бы вам сейчас предложили снова проиллюстрировать Бажова, как изменились бы рисунки?

А сейчас я бы за это не взялся. Надо делать только то, что интересно. Конечно, моя деятельность не приносит мне прибыли, но это не важно. Можно упереться в результат, переживать, ломать копья. Можно просто наслаждаться процессом, своей работой, своей жизнью. Я предпочитаю второй вариант.

Автор текста: Мария Хамзина